Я хотел убежать от
реальности,
но мне не хватило дыхания,
и она меня догнала.
Мы с нею стали друзьями...
Ален Боске.
... Все пройдет. Страдания,
муки, кровь, голод и мор.
Меч исчезнет, а вот звезды
останутся,
когда даже и тени наших тел и дел не
останется на земле.
Нет ни одного человека, который бы
этого не знал.
Так почему же мы не хотим обратить
свой взгляд на них?
Почему?
Михаил Булгаков.
В одинокости пыльных
дорог
Тишина - моя нежная сила.
Праздный Запад и пьяный Восток -
Все печально, до жути бескрыло.
Лента света по темной
воде.
Лента раны - кинжалом по сердцу.
Лишь коротенький миг (или день?)
Помогает мне здесь отогреться.
Бесполезны и льды, и
костры,
Если друг исчезает, как ветер,
Если холодно сердцу внутри,
Если жарко от боли на свете.
9.08.1999
1.
В золотом фаэтоне листвы,
прогоняя усталость,
Улетает душа, забывает о тяге земли.
Но печальная тень холодов к солнцу
тихо подкралась,
И к далеким морям птицы радость мою
унесли.
Скоро осень натянет
бесцветные нити,
И заладят дожди монотонную песню
станка.
А уже в ноябре вручат Белой
Владычицы свите
Снежный шелк в кружевах и цветы
облаков для венка.
Будет царствовать лед и
шуршать небеса под ногами,
Будут сонные дни и плененные мглой
вечера.
Солнце будет с кулак, и замерзшее
время как камень.
... И все ближе и ближе становится
эта черта.
16.10.1998
2.
Всхлипнет капля еле
слышно
падая на зонтик старый,
и на смерть ее ответит
тишину взорвавший гром.
Ветер бьет по черным крышам,
дождь - по улицам усталым,
осень пустотою бредит
и земля покрыта сном.
В дреме дня с пути
сбиваясь,
люди покупают свечи,
люди путаются в числах
и боятся льда и тьмы.
Серым мхом остыла радость.
Все едино: смех ли, речь ли,
и лишь в мертвых бьются листьях
клетки будущей весны.
8.10.1999
3.
Белым пятном разливается
небо по лужам,
Осень скрывает под золотом будущий
стыд.
Времени облако солнце смыкает в
окружность,
Все затихает и все уходящее спит.
Чувствую свет лишь
прозрачными нервами сердца,
Перед глазами лишь черные пятна
плывут.
Власть холодов тонет в ломаной
музыке терций,
Плачет душа в коридорах бегущих
минут.
8.10.1999
1.
Неслышный вздох
по-утреннему тонок,
И грустен холод от нетронутой
постели...
Душа в тоске рвет ребра, как осколок
И как стрела, не долетевшая до цели.
Здесь нет ни ожиданья, ни
соблазна,
И мир сжимается, смывая пятна
мыслей.
Пустеет дом - у всех сегодня
праздник,
А я - душа, не долетевшая до жизни.
21.10.1998
2.
Возьми меня, как
маленькую, в ладони,
Как раковину, прозрачную от прибоя.
Укрой меня в сердце своем, как в
доме -
Нет лучшей свободы, чем эта неволя.
Прислушайся - я напеваю
чуть слышно,
И всхлип колокольный мне вторит
мольбой тревожной.
А если я стану вдруг скучной и
лишней -
Разбей меня, хрупкую, в зное камней
дорожных.
22.10.1998
Вечер-прохожий в
стареньком темном пальто
спрятал в карман горизонта
вишневое солнце.
Неторопливо отпив из неоновой
кружки глоток,
он восвояси пошел, как завзятый
пропойца.
Ночь-чародейка
презрительно фыркнула вслед,
город скрывая под шелковой черной
мантильей.
И зазвенел, застучал крыш притихших
блестящий паркет
под каблучками дождя барабаном
старинным.
Все перепуталось в мокром
безумии снов -
танцы грозы, кружевные манжеты
созвездий,
грохот и глушь. Но лишь царственный
встанет Восток,
сердце окажется прежним, а раны - на
месте.
9.11.1998
1.
Покатилось сердце
яблоком вниз -
Все к началу, к равнодушию лиц.
Посрывало с сердца кожицу вер -
Постарался очень мир-изувер.
Закричало сердце
плачем-огнем,
Да заткнули рот прелым тряпьем.
Замолчало сердце мертвым цветком.
Вот теперь жить на свете легко.
9.11.1998
2.
Кому смешна, а кому
безобразна,
ходит по свету вечная радость.
Ищет приюта, да узки все
двери,
свет предлагает, да в тайну не
верят.
Голь-горемыка, бродит и
плачет,
мир обнимает, а думают - пляшет.
Воск беспределья жгут или
гасят -
стонет смешная вечная радость.
9.11.1998
А имя мне - варяжское
“святая”.
Фамилия - лесное забытье.
Мне родина - от края и до края
Ладонь земли, а жизнь моя - везде.
Мой цвет внутри - неординарно-рыжий,
Снаружи - серебро на голубом.
Мой храм - на тихой улочке в Париже,
А вера мне дана Святым Петром.
Мой город - на балтийском побережье
Печально-величавый Петербург.
Моя судьба - болеть свободой
грешной,
Иметь печаль, но не иметь подруг,
Иметь тропинку, но искать дорогу.
Стремиться вдаль, но оставаться
здесь.
И я живу под взглядом нежно-строгим
С надеждой, что надежда все же есть.
24.11.1998
На бархате пурпурных
сновидений,
Под пылью мной неузнанных дорог
Качаются загадочные тени,
Скрываясь в старых книгах между
строк.
Они молчат. Но мне знакомы
лица
Гостей ночных, глядящих в темноту.
Так скована, наверно, с небом птица,
И так река привязана к мосту.
Они стоят в кругу горящих
мыслей,
А я боюсь нарушить эту тишь.
Другие “я”, как траурные письма,
Пришли. А от себя не убежишь.
26.11.1998 г.
Скользя по прозрачному
снегу случайностей,
точится он, как простой карандаш.
Идет к сердцевине, томится и мается.
Люди хихикают: “Глупая блажь!”
Ломает турнирные копья и
панцири,
бьется о стены помостов, щитов,
плачет всерьез. Мир же думает
глянцевый:
“Этот спектакль к показу готов”.
И вот он один на один с
мирозданием.
...Молча шагает за белый барьер...
А мир издает сочинений собрание,
плача о том, что не будет премьер.
3.12.1998
Отетрадилась боль,
притворившись простою бумагой.
Макияж из метафор, из строчек
изящный наряд -
Все просто и мило. Но там, за
красивой оградой,
Плачет сердце чуть слышно, и жизни
куранты стоят.
Начался маскарад - злой
турнир между страхом и смехом,
И бессмысленный пляс на груди
одиноких столов.
Только сердце надрывно кричит,
защищаясь от смерти,
И срывает с себя вместе с кожей
цветастый покров.
... Полночь бьет.
Молчаливые вспыхнули слезы -
Обнаженной душе неуютно под старым
зонтом.
Спросит стылая кровь: “Так, когда
же появится воздух?”
А душе впереди померещится
найденный дом...
3.12.1998
1.
Напиться бы из глиняного
кувшина
воды колодезной.
Разгладить на совести все морщины
виною позднею.
Вновь стать наивною и свободной
от горькой грешности,
И брать тебя за руку принародно
от тайной нежности.
Поплакать досыта, чтобы очнуться
и стать красивее...
Но быть должна я сухой и скучной,
прямой и сильною...
3.12.1998
2.
Моя тайна, мое жилище,
мое горькое пепелище,
Моя радость, моя дорога,
мои крылья, моя тревога.
Моя легкость и тяжесть плена,
мои склонности к переменам,
Мое тихое беззаконие,
моя клетка и тень бессонниц.
Вся внезапность и все законы.
Моя нежность - моя корона.
3.12.1998
Топорщатся нервы, как
мысли каких-то животных,
Ломается лед, облепивший простенки
души,
Забыты слова, трижды проклят
упитанный отдых,
Огонь в каждой клетке. Его
бесполезно тушить.
Расплавился пол, как
простой парафиновый слиток,
Гуляет по улицам вен, как безумная,
кровь.
Все доводы - прочь! Все привычки
забыты.
И прежняя жизнь, словно миф. Так
приходит любовь.
6.12.1998
Пыльным ремешком
свивался сон,
Синим шелком раскрывалось небо,
Словно простыня. Закат был зол,
Что прервали его красную поэму.
В сети звезд запуталась
луна,
Словно муха желтая в чулане.
Ночь опять, ленива и сильна,
В сны, как в шахматы, играет с нами.
3.12.1998
Коротким алым шнурком
закат
Вплетаю в волосы.
И рвет наточенный звездный ряд
Миры на полосы.
Тихи и вечны пространства дней,
Которых не было.
Запутан ветер в душе моей
Как в старом дереве.
Страницы мыслей в компоте снов
Слоятся, клеятся.
Но растревожит меня любовь
Дождем на лестнице.
17.01.1999
Приятно писать о
страданьях в пуховой постели,
Съедая с пирожными вместе чужую
судьбу.
Приятно вдыхать по утрам
соловьиные трели,
И томно сочувствовать сбитому
горем врагу.
Удобная поза - любовь
сменить чековой книжкой,
Гулять в крокодиловых тапочках в
тихих садах
И думать о вечном. Заказывать
курицу с вишней,
Сверкать милосердием для
беспородных собак,
Любить всех на свете (ну,
кроме соседей напротив!),
Желать всем добра, быть довольным
своей чистотой,
Под чьи-то молитвы изящные
спиливать ногти,
Гордясь, что в войне вами был
завоеван покой.
6.12.1998
Без снов беснуется в
бессилии душа,
Крича кровавым ртом о крупных
дырах.
Корёжит жизнь на ржавом лезвии
ножа,
А руки пахнут погребальной смирной.
Прогнивший берег
зарастет зеленым мхом,
Распустит сети замирающее море.
... Печаль веков уходит в тихий дом,
И тают цепи небывалой моей боли...
18.01.1999
1.
Как ветрами осенними
вскопано,
Как зеленой звездой растревожено,
Как дворец, но с немытыми окнами -
Мое сердце с израненной кожею.
Алый плющ за оконной
решеткою,
Тихий хруст расстилаемой
скатерти...
Я узнаю пришедших из прошлого,
Лишь склонившись над старыми
картами.
Кубки строгие с пряными
винами
Ждут: пробьет ли полуденный
колокол...
Я не знаю, сгорю ли, остыну ли,
Только хочется прошлого горького.
21.01.1999
2.
Разворошена память в
крошево,
Заморожена в хрустали.
Каждый брошенный - гость непрошеный
В темноликой душе земли.
Я снимаю рукой остывшею
Покрывало спокойных лет.
Грустный взгляд Христа не
простившая,
Возвращаюсь в слепящий свет.
Распростившись с покоем
шепотом,
Я иду к ледяной тоске:
Лучше плакать в ночи заштопанной,
Чем алмазной фальшью блестеть.
4.02.1999
1.
Ты помнишь свободу полета
над темной водою?
Мы были дождем, мы стекали по
трепетным окнам.
Ты помнишь - за шторами свет тишиной
золотою
Стремился к истокам.
Мгновенная вспышка - и
камень становится пеплом,
И мертвые ветки цветут, полыхая и
плача.
Ты помнишь, какими печатями ветер
был скреплен,
Что сон этот значит?
Мне душно от соли в
пустеющем зале закатов.
Я знаю - ты помнишь о святости этого
плена.
Мы были дождем, а сегодня мы просто
заплаты
На стонущих венах.
4.02.1999
2.
Прогулочным шагом - до
места последнего боя.
Потом - грудью в пепел, в горячую
черную пыль.
Пока не успели забыться ни небо, ни
горе.
Пока остается в ладонях
предчувствие сил.
Здесь не было взрывов,
здесь гибли, не брызгая кровью:
Была пустота и предательства
точный прицел.
Теперь лишь зола и хмельная
абсурдность застолья
Скрывают несчастья с надежностью
каменных стен.
А было - иначе. И сердце
израненным флагом
Рвалось в небеса и горело безумной
звездой.
Теперь на траве имена умирающих
радуг.
В душе - эпитафия солнцу да жизни
пустой.
7. 09. 1999
Так больно, что даже не
дышится,
не плачется, не кричится.
Лишь сердце потрепанной книжице
загадывает страницы.
И стопка бумаги
прозрачная
пьет жаркую смерть, сгорая.
Слепая душа - новобрачная –
какие узнала тайны?
Колечком застыли на
пальчике
все слезы прошедшей жизни.
И дом оказался пряничным
за розовой глупой линзой.
16.10.99
Сжимает время тисками
суток
и руки крутит, как будто стрелки.
Все, что приходит, я помню смутно,
и море жизни мне слишком мелко.
Бегу в последнюю дверь
вагона –
хочу увидеть свой первый август.
Но время снова меня обгонит
и в руки сунет тупую радость.
А сердце хочет краюху
неба
и не желает веселых плясок.
Ему бы истину на арене
нарисовать своей кровью красной.
Ему бы горстку священной
пыли,
что раздувает руками время.
Но поезд мчит, торопя недели,
и кровь, как прежде, течет по венам.
16.10.99
Взлететь и упасть в
беспощадную глубь
первобытного ЭГО.
Сорвать и всмотреться в тяжелую
суть,
в корни ада и неба.
В охапку собрать и алмазы,
и сор –
все для духа полезно.
Упасть и взлететь над вершинами гор
без бензина и лестниц.
В глаза посмотреть без
роскошных идей
прямо собственной бездне.
Не украсть у палитры оттенки теней,
истин вспышки – у песни.
Увидеть чудовище в
путаной тьме –
разглядеть и очнуться.
Но страшно до жути с собою
лететь
в лабиринтах безумства…
11.10.99